Капитан и Король

Глава 8. Беглецы

        Денетор, Наместник Гондора, жадным взглядом всматривался в поверхность маленького шара, лежащего на коленях. Уставшее лицо пожилого человека с практически погасшими глазами. Любой бы сказал, что этого человека постигло огромное горе. В глубине шара возникло свечение, озарившее вскоре всю комнату. Все, кто в этот момент находился недалеко от башни, позже рассказывали, что Наместник в очередной раз пытался бороться с врагом.

- Боромир! Боромир! – вновь мысленно позвал он сына, пытаясь увидеть в палантире его отражение. Живого или мертвого. Он просто хотел точно знать, что произошло с его сыном. Неопределенность убивала его. – Сынок, покажи мне себя! Я больше не могу сносить эту пытку! Я хочу только увидеть тебя, даже если ты мертв! Пожалуйста!

                Ответом ему была тишина. Денетор не подозревал, что палантир сопротивлялся его желанию и не дает узнать правду. Какая же сила управляла шаром так сильно? И если эта сила не давала увидеть сына, давала ли она Наместнику увидеть реальную картину вообще? Эти мысли промелькнула в голове Денетора, но быстро ушли, уступив место скорби.

                Вот уже многие дни он прислушивался к ветру, пытаясь различить звуки рога Гондора. Но ветер приносил только шелест листьев и журчание воды. И тогда он обратился к палантиру и тот показал ему сына. Он был ранен, над ним стоял огромный орк. Потом он увидел сына пленником отряда орков, этого Саруманова порождения, они тащили его по равнинам Рохана. Самое последнее видение показало израненного сына, лежащего без сознания в какой-то темнице. И именно это, самое последнее видение, отпечаталось в голове отчаявшегося отца. Оно изматывало его, рвало его сердце на части, вело его обратно в башню, к палантиру, чтобы узнать что-то о сыне.

                Митрандир утверждал, что Боромир выжил в Изенгарде и Перегрин это подтвердил. Но Денетор не верил словам Серого Отшельника. Он знал, что Митрандир никогда не скажет правды, если только она не будет следовать его интересам. Но глаза хоббита не лгали. Возможно, Боромир и в самом деле был жив, когда они видели его в последний раз. Но это было много дней назад, и даже Митрандир признал, что раны Боромира довольно серьезны.

                Но Денетор не хотел верить, что его сын мертв. Он любил Боромира так, как не любил никого другого. И одна мысль о том, что любимый сын мертв, сводила его с ума. И он не верил словам волшебника. Он верил только палантиру, который показал сына раненым и плененным. Больше палантир ничего не показывал и мысль о том, что его наследник погиб, все уверенней обосновывалась в его сердце.

                Он ненавидел Сарумана за предательство. Он ненавидел членов этого так называемого Братства, которое сначала использовало Боромира, когда была нужна его помощь, а потом бросило его погибать в темнице. Он ненавидел Митрандира за то, что тот упрекал его за то, что Наместник оплакивает сына вместо того, чтобы присоединиться к коалиции. Он ненавидел и презирал нищего странника с Севера, который посмел назвать себя Наследником Исилдура, лжеца, который наговорил сыну всяких глупостей, чтобы сначала привлечь его на свою сторону, а потом отобрать у Боромира право на Гондор. Но еще сильнее он ненавидел того, кто должен был пойти вместо Боромира. И умереть вместо него.

                Если бы он только мог еще раз увидеть сына! Но его  Боромир был потерян… Даже если бы он сейчас проехал под воротами Минас-Тирита, он уже не был бы тем сыном Денетора, которого он так любил. Он был бы тем, кого уже обработал Митрандир и Следопыт. А значит, он был бы не лучше своего младшего брата.

                И все же Денетор не мог успокоиться, ибо не знал подлинной судьбы сына. Он сидел над палантиром и вновь и вновь просил показать лицо своего наследника.

 *** *** ***

                Мерри сидел на старом камне и наблюдал, как всадники собирались в поход. Тысячи и тысячи лучших воинов Рохана собирались здесь, чтобы помочь Гондору. Лошади фыркали и кусали удила, они как бы ощущали энергию всадников. Шлемы тускло мерцали, копья взмыли к небу, зазвенели щиты и зазвучали трубы, призывая воинов к выступлению.

                Наступал рассвет и Мерри задумался, многие ли из этих воинов увидят рассвет следующего дня. Это неправильно, что столько сильных и отважных людей должны погибнуть. В это момент хоббит не был уверен в том, что хочет разделить их участь.

- Ну что, они уже готовы? – нетерпеливо спросил Боромир.

- Да.

- А телеги?
                Мерри оглянулся. Все-таки Боромир умница – очень удачно выбрал место для просмотра. С одной стороны от них был отличный вид на боевые отряды. С другой - отлично просматривалась подготовка населения к отбытию в безопасные места. Хоббит и раненый солдат должны были двигаться с обозом, поэтому их присутствие не вызывало подозрений.

- Они все еще грузятся. Боромир, эти люди выглядят такими несчастными!

- Это война, Мерри. Это одно из её лиц – люди, лишенные всего. Если они еще грузятся, у нас есть время.

- Может, Эомер забудет про нас?

- Малыш, он не дурак. Для нас сейчас самое главное, чтобы он вспомнил про нас как можно позже.

                Мерри снова посмотрел на людей с печальными лицами, загружавшими на телеги свое нехитрое имущество.  Мерри не хотелось быть не на поле боя, не в колонне беженцев. Но рядом был Боромир и это успокаивало. Гондорец пообещал, что они поедут в Минас-Тирит с армией Теодена и пообещал, что с Мерри ничего не случится. Ему стало спокойней, когда они оказались верхом на лошади. Мерри сидел впереди Боромира и было приятно ощущать, что за тобой сидит пусть и слепой, но все равно один из лучших воинов.

                Они находились среди толпы беженцев и внешне ничем не выделялись – на них была самая простая одежда, из той, которую носили слуги короля Теодена. В этой одежде они отлично смешивались с толпой. Но Мерри знал, что за воротами, в траве, Боромир спрятал кольчуги и им достаточно поднять их, чтобы на этот раз смешаться с воинами.

                Не то, чтобы Боромир так уж нуждался в этих внешних регалиях. Просто они стали уже его неотъемлемой частью. В них ему легче было двигаться. В них его осанка становилась более гордой. В них его лицо начиналось светиться. Единственная деталь, которая портила картину, - это полоска черной ткани, закрывавшей лицо. Она была напоминанием о том, что им пришлось пойти на ложь, чтобы проникнуть в армию.

                До этого момента Мерри не понимал, зачем Боромир сменил аккуратную белую повязку на полоску черной ткани. Но сейчас хоббит все понял. Повязка станет невидимой, когда Боромир наденет шлем. Она сразу же уйдет в тень шлема и никто не сможет догадаться, что воин слеп. Никто не сможет догадаться, что его глазами станет маленький полурослик. Боромир присоединился к всадникам и не пытался скрыть ранение от любопытных глаз. Он сидел на коне, слушая разговоры командиров. Никто из них не попытался сказать Боромиру что-то грубое или унизительное. Все с пониманием и уважением отнесли к раненному воину. Только Мерри догадывался, как сейчас страдает Боромир – его сила и храбрость стали бесполезными для армии, как только он ослеп. Мерри хотел утешить друга, но последний момент замолчал. Он побоялся, что своими словами может не утешить, а расстроить Боромира.

         Он понимал пренебрежение по отношению к себе, маленькому хоббиту. Но почему эти люди так относились к Боромиру? Он должен идти с армией ! Кто еще может спасти Гондор, как не самый его преданный сын?

                От грустных мыслей его отвлекло появление неизвестного всадника. Он скакал со стороны замка, ведя двух лошадей. Когда он приблизился, хоббит понял, что это был стройный подросток. Он двигался как воин и управлял сразу тремя лошадьми, что было довольно непросто.

- Лорд Боромир?

- Да, это я, - стремительно повернулся Боромир навстречу голосу. Мальчик поклонился ему.

- Маршал Эомер посылает этих лошадей в знак дружбы и уважения к вам. Он просит принять их и надеется, что его подарок поможет вам благополучно добраться до места.

                Боромир только кивнул в ответ и принял лошадей.

- Ты сможешь передать Эомеру мою благодарность? – спросил он, поглаживая морду одного из животных.

                Мерри был готов поклясться, что посланник сразу же смутился. Он сразу же из гордого эмиссара превратился в парнишку, которого поймали на воровстве яблок.

- Ну, вообще-то не Эомер прислал меня с лошадьми, - наконец выдавил он из себя. – Это его сестра, леди Эовин. Она выехала с первым отрядом, а мне велела передать вам этих лошадей и сказать, что это подарок её брата.

                Мерри в это время внимательно изучал седельные сумки и прикрепленные скатки. Им ехать всего один день, а на лошадь нагрузили как для недельной поездки.

- А она что о себе думает? Что мы способны заблудиться?!

- Успокойся, Мерри, - усмехнулся Боромир. – А ты, парень, передай нашу благодарность леди Эовин. Ты сопровождаешь короля?

- Да, - ответил парнишка. – А вы, господин?

- Неужели есть сомнения на мой счет? – улыбнулся Боромир.

- Что вы! Просто мне приказали спросить вас об этом. Так вы поедете с нами, господин?

- Конечно.

- Возьмите мне я с собой. Для меня было бы честью сопровождать вас, господин. Я доведу вас до того места, где собираются все войска.

- Как тебя зовут?

- Зовите меня Денхельм, господин.

                Боромир и Мерри не стали тратить время на досужие беседы и начали собираться в путь. Боромир надел кольчугу и шлем. Мерри помог ему прицепить меч.

- Интересно, Эомер в курсе всего этого или нет?

- Мерри, он не дурак. Если бы он был на моем месте, то никогда не поехал бы в укрытие. Поэтому он знает, что меня там нет. А вот догадывается ли он о том, что я хочу сделать – это большой вопрос.

- Может, он подослал к нам этого Денхельма, чтобы следить?

- Мерри, не наговаривай на парня! – улыбнулся Боромир.

- Ты прав! – Мерри был уверен в правоте Боромира. – А ты раньше не встречался с ним? Может он хочет с нами поехать, потому что натворил глупостей и не хочет попадаться на глаза Эомеру?

- Мерри, заканчивай молоть чепуху. Нам пора в путь, нас никто ждать не будет!

- Да готов я, готов, - вздохнул Мерри и взял небольшой щит.

                После этого он критично осмотрел гондорца с ног до головы – придраться было не к чему. В кольчуге, длинном плаще, в шлеме, вновь скрывшем повязку от посторонних глаз, Боромир выглядел великолепно.

- Ну что, как я прошел контроль?

- Да вас собственный отец не узнает!

                Боромир не оценил эту шутку и помрачнел.

- Наверно, ты прав, Мерри. – Боромир пошел вперед, опираясь одной рукой о стену. – Нам пора. Пора ехать навстречу славе или смерти.

- Пока мы вместе, ничего с нами не произойдет, - парировал Мерри, взяв руку Боромира.

                Роханцы выступили из замка и среди них три беглеца – серьезный парнишка, слепой солдат и хоббит. Они смешались с толпой и мало кто обращал на них внимания, все слишком были заняты своими мыслями – удастся ли победить врага, как будут выглядеть их дома по возвращению домой...

                Троица старалась не разговаривать ни с кем из обоза или из солдат. Так они и проделали большую часть пути.

                Для Мерри время поездки было сплошной скукой, усталостью. От увиденного людского горя и страдания в голову лезли мрачные мысли. Он был подавлен тем, что рядом нет Пиппена, ему не хватало его веселого смеха. И только присутствие Боромира не давало ему окончательно впасть в отчаяние.

                Он сидел на коне впереди Боромира, сложив руки на седле. Хоббит не мог самостоятельно управлять таким большим животным, как Федрант, поэтому именно Боромир управлял конем, а Мерри показывал им путь. Боромир не мог обходиться в пути без Мерри – они вместе ехали, вместе ели, вместе отдыхали. Мерри чувствовал себя в безопасности, когда гондорец был рядом.

                А еще большой интерес Мерри вызывал Денхельм. Он был для хоббита образцом преданности вассала своему господину и храбрости. На одном из привал Денхельм сказал ему:

- Вы сделали правильный выбор, господин Мерри, присягнув на верность королю Теодену. Ибо не существует большей чести, чем служить в его армии и нет господина более достойного уважения и любви, чем Теоден.

                Мерри при этих словах покраснел. Он не мог сказать этому юноше, как он страдал от того, что присягнул Теодену. Он действительно уважал роханского короля и его присяга была символом уважения к нему. Но сейчас она приносила ему только головную боль – служа королю, он должен будет покинуть Боромира. А ему не хотелось бросать друга.

- Я надеюсь, что смогу с честью служить ему, - тихо и неуверенно ответил он.

- Я в этом даже не сомневаюсь, - улыбнулся Денхельм. – Вы идете навстречу опасности, а то уже знак того, что вы готовы следовать повсюду за своим господином.

                Мерри неуверенно пожал плечами и густой румянец залил его лицо. Боромир, казалось, почувствовал неудобное положение приятеля и внезапно спросил Денхельма:

- Кстати, а почему ты едешь на эту войну вопреки приказу твоего короля?

                Денхельм напрягся. Когда он заговорил, от его голоса веяло холодом, каждое слово он проговаривал отчетливо:

- Как мужчина и воин, вы должны понять мои причины.

- Я ничего не знаю о твоих причинах.

- Они мало чем отличаются от ваших, - усмехнулся Денхельм. – Мой господин и мой король отказались от меня.  Я принес ему клятву верности и предложил свой меч. Но ответом мне была тишина. Он отрекся от меня и повернулся спиной ко мне. В час триумфа меня с ним не будет, потому что трусу место в темноте. И теперь, из-за того, что я не в силах слышать от всех слово “трус”, я иду своей дорогой. И мне все равно, куда она меня приведет – к победе или смерти.

                Боромир долго не отвечал, слова Денхельма потрясли его до глубины души. Наконец голосом, полным отчаяния, он спросил:

- Ты это делаешь ради короля и все-таки что-то доказываешь самому себе?

- Ради нас обоих и ни для одного из нас. Просто в такой час я должен быть на поле боя. Мне все равно, что про меня скажут – осудят или примут. Но я буду сражаться – за непризнанное никем право, за ненужную в общем-то любовь, за свои личные причины.

- И на что ты надеешься? – голос Боромира дрогнул, он знал ответ на вопрос и боялся услышать его.

- Умереть с мечом в руке на поле боя. Отдать свою жизнь за Рохан и за моих близких. И плевать на славу. Вот и все, чего я хочу.

                Мерри открыл было рот, чтобы вставить слово, но рука Боромира сжала его плечо и он умолк. Мерри понял, что сможет своими словами только усугубить ситуацию. Денхельм же пришпорил коня и поскакал вперед, чтобы не слышать из уст спутников слов жалости.

                Денхельм скакал впереди весь остаток дня, Боромир же впал в мрачное состояние духа и не произнес за это время ни слова. Ночью, на привале, Денхельм взял свою порцию и ушел от костра к своему коню. Мерри и Боромир, покрывшись одеялами и подложив под голову седло Федранта, пытались отдохнуть.

                Мерри давно заметил, что ночью Боромир становится разговорчивым, даже если до этого он весь день молчал. Ночью, завернувшись в плащ или одеяло, Боромир стремился выговориться. И сейчас Мерри ждал, что Боромир начнет разговаривать с ним – у него до сих пор не шли из головы слова Денхельма. Он знал, что Боромир слишком близко к сердцу принял слова спутника. Ему просто необходимо выговориться, а он лежит и молчит! Не будет же Мерри расталкивать и причитать: “Поговори со мной! Поговори со мной! Тебе необходимо выговориться!” За такое и по шее схлопотать можно… Но как хочется поговорить о Денхельме!

- Боромир, почему Денхельм ищет смерти? – наконец решился он. – Ты ведь знаешь что-то об этом? Здесь какая-то тайна?

- Я прекрасно понимаю его. – поколебавшись, ответил Боромир. – Он в отчаянии, а отчаяние может довести человека до безумия. Или до смерти.

- Какое отчаяние? Вот в то, что это форменное безумие, я еще поверю. Хотя он еще совсем юноша, чтобы заниматься такой ерундой.

- Мерри, ты вообще хоть знаешь, что такое испытывать отчаяние?
                Мерри сразу же вспомнил ту глубокую, грызущую сердце боль, когда вместе с друзьями пересекал равнины Рохана, те мучительные часы в темницах Ортханка, те страдания от осознания того, что твой друг страдает, а ты ничем не можешь ему помочь. Но когда он увидел холод в глазах Денхельма, то понял, что такого ощущения  безысходности ему не приходилось испытывать. Ведь даже в самые мрачные моменты своей жизни он ясно видел свой путь до конца и отчаяние обходило его стороной.

- Нет, - наконец ответил он. – Во всяком случае у меня еще не бывало такого, чтобы меня оставляла надежда.

- А я знаю. И я жаждал смерти, как избавления от мучений и позора.

- А сейчас? – Мерри уставился на Боромира.

- Нет. Я не могу сказать, что я совсем отбросил отчаяние. Оно довольно часто посещает меня, но я не хочу сдаваться. У меня появилась надежда, которая поддерживает меня.

- И это все? Достаточно одной только надежды?

- А ты думаешь, что надежда это что-то незначительное? Только надежда  помогает человеку вылезти из такой ямы, откуда, кажется, уже не суждено вернуться. Дай мне время, Мерри. В конечном счете победа будет за мной. Так будет и с Денхельмом, если он выживет в этой войне.

                Мерри снова лег спать, но сон покинул его. Его глаза оставались открытыми, а из головы не шли слова Боромира и Денхельма. Он слышал горе в словах Денхельма и надежду – у Боромира. Как бы он хотел помочь им обоим!

- Но ты ничего не сказал мне о настоящих причинах Денхельма, - заворчал он, скрывая свои истинные чувства под маской раздражения.

- Это не моя тайна.

- Ну хорошо хоть то, что ты не отрицаешь факта её существования….

                Боромир в ответ что-то пробормотал, всем своим видом показывая, что тема закрыта для обсуждения. Так они лежали в полнейшей тишине несколько минут, но напряжение Боромира только возросло. Мерри даже показалось, что он слышит скрежет его зубов и хруст костяшек пальцев, сжимающихся в кулаки.

- Этой ночью на небе есть звезды? – резко спросил Боромир.

- Нет. – Мерри посмотрел на темное небо.

- Я всегда любил спать под звездами. Когда мы с братом были детьми, то всегда ночью тайком выбирались на крышу, под звезды. Потом, когда мы стали взрослее, то убегали в ближайший лес. Там мы долго слонялись, пока не засыпали под каким-нибудь кустом. Мы ничего не боялись. Нам казалось, что звезды смогут защитить нас от любой беды. Фарамир знал много историй об эльфах, лесах, звездах. Я помню, как сияли в темноте его глаза, когда он рассказывал их.

- А вы совсем ничего и никого не боялись? Даже орков и бандитов?

- Мы боялись только одного.

- И что же это было?

- Наш отец.  Мерри, не смей хихикать! Ты просто не видел Денетора.

- Он настолько суров с вами?

- Нет, не со мной. Он был строг и требователен по отношению ко мне только когда дела касались управления Гондором. Но ко мне он был всегда справедлив. И он любил меня. – Боромир сделал паузу и горько добавил. – Зато он отыгрывался на Фарамире.

- Он не любил Фарамира так, как тебя?

- Ну, я всегда был на особом положения, хотя и не знаю почему. У меня нет ничего общего с отцом, кроме гордости. У меня, например, нет политической прозорливости отца. Когда я вижу мужчин, разодетых в шелка и драгоценности, мне хочется схватить меч и погонять их по дворцу, а не обмениваться с ними любезностями. Отец постоянно впадал в отчаяние, когда я уверенно ляпал какую-то политическую чушь. И все он любил меня. Интересно, что он сделает со мной сейчас?

- Разве он не встретит тебя с распростертыми объятиями?

- Вот и увидим, - засмеялся Боромир.

- Судя по всему, твой отец не очень-то любезный человек.

- Он большой человек, как говорят у нас в Гондоре. А очень трудно быть одновременно добрым и большим человеком.

- Почему? Вот Следопыт сразу и то и другое.

- Да. Но и Следопыту иногда приходится делать нелегкий выбор.

- Например, когда отдал тебя на растерзание Саруману?

- Да, - после небольшой паузы ответил Боромир. И снова наступила тишина.

- Боромир? – нерешительно позвал Мерри.

- Чего тебе?

- Прости меня, если я сказал что-то не то. О твоем отце или Следопыте. Ты ведь заешь, что я сначала говорю, а потом думаю.

- Успокойся, малыш, ничего обидного ты не сказал.

- Просто ты замолчал и я…

- Я просто задумался о своем доме.

- Ты расскажешь мне о Минас-Тирите?

- Не сегодня. Сейчас хочу побыть наедине со своими мыслями. – Боромир усмехнулся. – Я давно не приводил их в порядок. А ты спи.

- А как же ты?

- Не беспокойся обо мне, Мерри. Спи.

                Утро принесло новости – дорога через леса блокирована орками и приспешниками Врага. Но пришла и помощь, с довольной неожиданной стороны.  Лесные Дикари предложили роханцам свою помощь и пообещали провести их в обход засады.

                Образовалась пауза, потому что как раз сейчас король Теоден и вождь Дикарей разговаривали друг с другом. Поэтому роханские воины с удивлением и нескрываемым интересом наблюдали за человечками небольшого роста, сидевшими в глубине леса. Наконец, они вышли из своих укрытий и подошли к солдатам.

                И вот они снова двинулись в путь. Они шли по горному хребту, густо заросшему деревьями. Эта дорога должны была в итоге вывести их в тыл врага. Дорога была довольно опасной и Мерри аккуратно ступал, ведя за собой Боромира. Тот вместе с Денхельмом спешился и они оба вели своих коней за поводья. Наконец горная дорога закончилась и Мерри увидел долину.                 Весь остаток дня они ехали по долине. Путь был тревожен – среди солдат ходили слухи, что Минас-Тирит пал и Враг сжег его дотла. Пеленнор кишел орками и армиями Мордора, которые вырезали все живое.

                Боромир слушал эти разговоры и его лицо бледнело все сильней. Мерри с ужасом слушал эти россказни и смотрел на лицо Боромира. И хочется подбодрить его, и не чем. Тут до него дошло, что Гендальф и Пиппен должны быть в Минас-Тирите, среди огней и врагов. И у них нет надежды на спасение. К тому времени, когда отряды остановились на свой последний привал перед сражением, Мерри погрузился в глубокую депрессию. И он еще говорил Боромиру, что никогда не испытывал отчаяния?! Вот оно – во всей красе!

                Боромир тоже был погружен в свои мрачные мысли. На привале он просто стянул с коня седло и уселся на него. Предложение Денхельма разжечь костер он просто проигнорировал. Мерри тоже был не в состоянии есть или разговаривать. Так что друзья представляли собой неутешительное зрелище.

- Глядя на вас, можно подумать, что вас везли на сражение, а привезли на бал, - сказал Денхельм.

- Меня мало волнует  само сражение, - резко ответил Боромир. Денхельм и Мерри удивленно посмотрели на него.

- Тогда для чего мы здесь? – спросил Мерри.

- Для того, чтобы помочь моему городу.

- Правильно, сокрушая его врагов, - заметил Денхельм. Боромир повернулся к нему и беспомощно развел руками.

- И как ты себе представляешь слепого на поле боя? Как я могу помочь родному городу, умирая беспомощным под его воротами?

- Но это ведь такая честь – умереть за Родину. За родной город. За своих людей.

                Лицо Боромира исказила гримаса и он пробурчал:

- Тоже мне честь – умереть… Моим поданным прямо легче станет от того, что они увидят мой труп. Я хотел поехать с Теоденом, чтобы помогать в обороне Минас-Тирита. И что я вынужден видеть сейчас? Все армии Мордора стоят между мной и городскими воротами.           

- А что эти ворота в самом деле единственный путь в город? – невинно спросил Мерри.

                Денхельм только фыркнул в ответ, как бы отмежевываясь от такой трусости. А вот лицо Боромира озарила надежда.

- Нет, конечно же нет, - он повернулся к хоббиту и странно улыбнулся. – Где мы сейчас находимся?

- Не знаю, - ответил тот. – Давай я сбегаю к Эльхельму и узнаю?

- Вот что, мы пойдем вдвоем.

                Маршал  Эльхельм находился в своей палатке и беседовал с командирами отрядов. Сказать, что он очень сильно удивился, увидев парочку, значит ничего не сказать. Немного придя в себя, он попросил командиров оставить его. Эльхельм искоса и недоверчиво посмотрел на хоббита, а Боромиру отвесил учтивый поклон.

- Чем я могу вам помочь, милорд? Вы хотите узнать последние новости о сражении?

- Нет, я уже давно все знаю от солдат. Меня интересует месторасположение нашего лагеря и когда мы снова двинемся в путь.

- И куда двинемся, - добавил Мерри. Эльхельм сурово посмотрел на хоббита и тот вжал голову в плечи. Боромир, словно почувствовав это, потрепал его по голове.

- Мой проводник прав – каков будет маршрут?

- Сейчас мы находимся в долине Стоунвэйн, это семь лиг от Раммас Эчор. С сумерками мы выступаем в Мандберг. Король Теоден присоединится к нам до рассвета. – Эльхельм внимательно смотрел на Боромира и Мерри увидел в его глазах странную смесь жалости и уважения. – Утром уже будет ясно – стоит еще Сторожевая Башня или нет.

- Она выстоит, - уверил его Боромир. – Вот увидите, мы поднимемся на её стены.

- Самое главное – пройти Мандберг. И солдаты Рохана приложат все силы для этого.

- Я не сомневаюсь в доблести ваших солдат, Эльхельм. Но я не могу ждать вас. Я должен срочно попасть в Минас-Тирит. Мое место там, рядом с моими людьми.

- Милорд, вы не просили разрешения присоединиться к походу и мне с трудом верится, что и сейчас вы будете меня спрашивать.

- Но я буду просить вас о помощи.

- Чем я могу вам помочь?

- Найдите Дикаря, который знает наш язык и который согласится провести меня через лес.

- Хорошо, - после небольшой паузы ответил Эльхельм. – Возвращайтесь в свой лагерь, чтобы Эомер не обнаружил вас. И я приведу вам проводника.

                Спустя примерно час Эльхельм в сопровождении одного из Дикарей присоединился к их костру.

- Вот, привел. Правда, он не называет своего имени. Но он согласился провести вас и говорит, что знает в этих местах каждый куст.

                Эльхельм исчез так быстро, что Боромир даже не успел поблагодарить его. Скорее всего маршал не захотел, чтобы его лишний раз видели с беглецами. Дикарь же присел на корточках у костра и начал рассматривать Боромира своими большими карими глазами. Изучив его внешность, Дикарь усмехнулся, оскалив рот, полный острых пятнистых зубов.

- Это ты хочешь попасть в Каменный город?

- Да. Но мне надо пройти тайными тропами, чтобы враг не обнаружил меня. Ты ведь знаешь такие тропы?

- Я знаю все тропы в этом лесу и его окрестностях.

- Тогда ты должен знать утес в конце Белых Гор – от него идет дорога к городу. Дальше есть мост, через который можно попасть в южные ворота города.

- К